И. Бичус «Шашечная диалектика моей жены»

Шашки для моей жены подобны чуме. Стоит ей, убирая комнату наткнуться на завалившуюся в углу шашку, как губы у нее начинают дергаться, а руки дрожать. Сразу же она приступает к перечислению всех моих грехов.
Дальнейшую ее программу я знаю наизусть: «Ты глуп как пробка, никуда не годен, не хочешь повышать свою квалификацию, но зато все свободное время тратишь на какие-то шашки! Пока одни мужья готовят диссертации, другие честно трудятся, а в свободное время халтурят, подрабатывая не только на жизнь, но и на поездку на Взморье, ты проводишь вечера в передвигании каких-то никчемных костяшек. А чего бы только ты не мог добиться в жизни, не будь заражен этой шашечной болезнью. И чего только я обязана мучиться с таким бестолковым мужем…»
Под влиянием подобных сцен я был вынужден уйти в подполье. Пришлось обернуть шашки в станиоловые бумажки, собрать их в бутылку из под кефира и приклеить самодельный череп с внушающей женщинам страх надписью «синильная кислота». Доску удалось засунуть куда-то под ковер. Сложнее оказалось дело с шашечными книгами. За шесть рублей мне их переплели в другие обложки. «Новая теория шашечных начал» была переименована в «Приключения Гулливера», «125 этюдов» Кукуева превратились в «Космогонию солнечной системы», «Шашечный эндшпиль» Цирика теперь именовался «Короткие рассказы» О`Генри, а Рамма со Шмульяном законспирировать в третьем томе «Истории дипломата».
Дома я даже старался изжить из своей речи кощунственные термины, вроде: спорт, игра, шашки. За обеденным столом я во избежание неприятной для жены ассоциации, даже вместо «чашка» тактично говорил «кружка».
Когда, наконец, наступила разрядка семейной напряженности, я смог снова подумать об игре. Ночами, запираясь в кухне, я писал под различными псевдонимами заметки в газеты и журналы. Полученный гонорар обычно я приносил домой после очередного визита в шашечный клуб под аккомпанемент рассказа о задержке на сверхурочной работе. доказательством служило 2 рубля и 76 копеек наличными. Жена прониклась некоторым уважением в зависимости от предела приносимого, и я мог без помех строить новые, далеко идущие, шашечные планы.
Но все было хорошо, пока я играл в турнирах без освобождения от работы. На мое несчастье в спортивных организациях обратили внимание на мою возросшую силу и, о ужас, меня включили в отборочные соревнования к первенству республики, участники которых освобождены на время игры от работы или учебы. На предприятии меня отпустили с теплым напутствием непременно победить, но дома, что могло ожидать меня дома?!
Пришлось выдумывать басню о срочной командировке. Жена старательно уложила в чемодан любимые бутерброды, в которых с методической последовательностью чередовались сало и колбаса, килька и яйца, масло и сыр. Правда, на это пришлось ассигновать 2 рубля псевдо-командировочных в день. После волнующих шашечных битв, кончавшихся за полночь, мне, увы, нельзя было, подобно остальным, вернуться домой. Ночи я проводил на вокзальной скамейке. Там шли в ход и быстро таяли бутерброды моей жены. Было лето и от ночлега на свежем воздухе, аппетит лишь прибавлялся. Единственную неприятность доставила мне милиция, бдительное око которой успело обратить на меня внимание.
Поэтому, когда началась игра в полуфинале, я стал еженочно менять места ночлега. С гордостью вспоминаю, что нет ни одной станции во всем Взморье, где бы я ни спал.
И все же я попался…
С детства, не подозревая о шашках не только на 100, но и на 64-клеточной доске, я уже умел комбинировать. В трехлетнем возрасте мне удалось сбыть все свои погремушки и медведей на горсть сладостей, а в пять лет я не без выгоды обменял отцовские часы на водяной пистолет. Теперь же я вырос и поэтому быстро и мило обвел не только жену, но и многочисленных противников. Их я побеждал одного за другим. Из четвертьфинала я попал в полуфинал, а затем и в финал первенства республики. Из турнира в турнир могучими шагами переступал я по дороге славы. Мне сдавались все. В первом туре финала мной был побежден второразрядник. В следующем туре последовал его примеру маститый перворазрядник. Голова у меня кружилась, когда я, дожевывая последний бутерброд, довольно глядел в таблицу, которую возглавляли четыре лидера – я и несколько каких-то мастеров.
Не столько утомительные ночлеги на станциях, сколько пустой чемодан заставил после третьего тура вернуться из командировки. Мне тогда и в голову не приходило, что жена моя, штопая носки, могла от скуки слушать спортивные выпуски последних известий по радио.
Она меня встретила радостным поцелуем, от которого я пришел в изумление.
– Где же ты пропадал?…
Изумление молниеносно сменилось нехорошим предчувствием. дрожащим голосом я сообщил, что был в командировке.
– Где? Где?
– В командировке…
Отложив иглу и ниткой, жена строго и недоверчиво посмотрела на меня.
– Если ты был в командировке, то, как же ты стал трехкратным чемпионатом?
– Каким чемпионатом?
– Ты, Субботник, Роман и агроном. Вы – чемпионаты! Это все говорят, даже по радио сегодня говорили.
Меня охватила мелкая дрожь, пот проступил по всему телу. Находясь на краю пропасти, я думал, что страшнее: мое падение или отчаянный скандал, от которого я уже успел отвыкнуть.
– Не агроном, а Агранов, – пролепетал я, пытаясь отсрочить развязку.
– Вот, вот! Верно, – обрадовалась жена.
– Не Роман, а Романов, не Субботник, а Субботин, – продолжал я по инерции.
– Правильно …
– Не чемпионаты, а лидеры …
– Точно! Лидеры!
– После третьего тура, а не трехкратные …
К моему большому и тем более радостному удивлению ничего страшного не произошло. А наутро я подслушал разговор моей жены с соседкой:
– Муж теперь трехкратный лидер.
– Что это за лидер?
– Спортивный лидер. Вчера об этом даже по радио говорили.
Хотя ничего ужасного не произошло, переживания все же выбили меня из колеи. Я начал проигрывать и в конце концов довелось довольствоваться выполнением нормы первого разряда. Но и этого было достаточно, чтобы моя супруга самодовольно заявила соседке:
– Знаете, муж мой стал спортсменом первого сорта.
– Спортсменом?! Но ведь он такой толстый …
– Ничего! Он зато выигрывает у всех худых …
Теперь у меня дома тишь да шашечная благодать. Бутылка с «синильной кислотой» исчезла, появилась новая шашечница взамен изъеденной муравьями. Более того, жена сама купила сразу два комплекта шашек: карманные – мне, а большие – сынишке, чтобы он не мог проглотить.
При поездках на турнир жена уже не укладывает мне в чемодан бутерброды, а напутствует пожеланиями привести побольше очков и не забывать, что ей нужна новая кофточка, желательно в шашечную клеточку…
Перевод с латышского Б. Каца.
«Шашки», 1961 г.